Э. Гуссерль

К КРИТИКЕ "ТЕОРИИ ОТРАЖЕНИЯ" ("BILDERTHEORIE")

(Логические исследования, Т.2; исследование 5 «Об интенциональных переживаниях   их «содержаниях», приложение к §§ 11, 20)

Источник сканирования: Гуссерль Эд. Собрание сочинений. Т.3(1). Логические исследования. Т II (1) (пер. с нем. В.И.Молчанова). — М.: Гнозис, ДИК, 2001. — стр. 392 — 395.

 

При феноменологической интерпретации отношения  между актом и субъектом нужно остерегаться двух фундаментальных и почти неискоренимых ошибок[1]:

1. Ошибки теории отражения, которая полагает, что в достаточной степени проясняет факт [наличия] акта представления (заключенного в любом акте) следующим образом: "вне" существует или существует по меньшей мере при определенных обстоятельствах сама вещь; в созна­нии существует, как ее представитель, образ.

Против этого следует заметить, что концепция полностью упускает из виду самый важный пункт, а именно, что в акте представления как отражения (im bildlichen Vorstellen) на основе являющегося "объекта-образа" ("Bildobjekt") мы имеем в виду отраженный (abge­bildet) объект ("основу образа" ("Bildsujet")). Однако образность (Bildlichkeit) объекта, функционирующего как образ, не есть, очевидно, [его] внутреннее свойство (не есть "реальный предикат"), как будто объект, как он, например, является шарообразным, является еще и об­разным[2]. Каково же основание для того, что мы можем выйти за пре­делы данного лишь в сознании "образа" и отнести его в качестве образа к определенному объекту, который чужд сознанию? Указание на подо­бие между образом и вещью не продвинет нас дальше. Это подобие, по крайней мере если вещь действительно существует, без сомнения, име­ет место как объективный факт. Однако для сознания, которое, как предполагают, имеет только образ³⁸⁷, этот факт просто не существует; он не может служить для того, чтобы прояснить сущность представ­ляющего, точнее, отражающего (abbildlich)³⁸⁸ отношения к внешнему для этого отношения объекту (основе образа). Сходство между двумя предметами, пусть даже очень большое, не превращает один предмет в образ другого. Лишь способность представляющего Я воспользоваться подобным как образом-репрезентантом для подобного, иметь первое в качестве наглядно присутствующего и все же вместо него подразу­мевать другое, вообще делает образ образом. В этом, однако, может заключаться лишь то, что образ как таковой конституируется в своеоб­разном интенциональном сознании и что внутренний характер этого акта, видовое своеобразие этого "модуса апперцепции" не только составляет вообще то, что мы называем представлением образа, но в соответствии с особыми и в равной степени внутренними определенностями дает, далее, то, что мы называем представлением образа такого-то или такого-то определенного объекта. Рефлексия на это от­ношение, которая противопоставляет друг другу объект-образ и основу образа, указывает не на два действительно являющихся объекта в са­мом формирующем образ (imaginativ) акте, но на возможные и осуще­ствляющиеся в новых актах связи познания, в которых могла бы осуще­ствиться интенция образа и, таким образом, мог быть реализован син­тез между образом и воспроизведенной вещью. Такой неточный обо­рот речи, как "внутренний образ" (в противоположность внешнему предмету), нельзя допускать в дескриптивной психологии (и, подавно, в чистой феноменологии). Картина есть образ только для сознания, которое конституирует образ и которое впервые придает "значимость" или "значение" образа первичному и являющемуся ему в восприятии объекту как раз благодаря своей (здесь, следовательно, в восприятии фундированной) апперцепции, формирующей образ. Если же схваты­вание в качестве образа предполагает уже интенционально данный сознанию объект, то это ведет, очевидно, к бесконечному регрессу, — сам этот объект опять-таки должен был бы конституироваться посред­ством образа, и в отношении простого восприятия нужно было бы серьезно говорить о некотором присущем ему "образе восприятия", посредством которого оно бы относилось к "самой вещи". С другой стороны, нужно всецело осознать, что в любом случае требуется какое-либо "конституирование" предмета представления — для сознания и в сознании — в его сущностном содержании; так что предмет представ­лен для сознания не потому, что в сознании просто существует некото­рое "содержание" в каком-либо отношении подобное самой трансцен­дентной вещи (что при ближайшем рассмотрении оборачивается чис­той бессмыслицей), но что в самой феноменологической сущности сознания заключено любое отношение к его предметности, и оно мо­жет быть принципиально заключено только в этой сущности, причем как отношение к "трансцендентной" вещи. Это отношение — "прямое" (direkt), если речь идет о простом акте представления, и опосредство­ванное, если речь идет о фундированном, например отражающем, акте представления.

Нельзя поэтому думать и говорить таким образом, как будто так на­зываемый "образ" относится к сознанию, подобно тому как картина относится к комнате, в которой она выставлена и как будто на основе такого отношения двух объектов, как один в другом, было бы достиг­нуто даже малейшее понимание. Необходимо возвыситься до фунда­ментального воззрения, что только лишь благодаря феноменологиче­скому анализу сущности относящихся сюда актов может быть достиг­нуто желаемое понимание, т.е. здесь — [благодаря анализу] сущности переживания актов "воображения" (Imagination) в старом, весьма широком смысле (кантовской³⁸⁹ и юмовской "силы воображения"). Преж­де всего, (априорную) сущностную особенность этих актов составляет то, что в них "является объект" — причем то просто, непосредственно является, то таким образом, что он "значим" не сам по себе, но как "об­разное воспроизведение" некоторого подобного ему объекта. При этом не нужно упускать из виду, что, опять-таки, сам репрезентирующий объ­ект-образ, как и любой являющийся объект, конституируется в некото­ром акте, фундирующем прежде всего характер образности.

Очевидно, что все это рассуждение переносится mutatis mutandü на теорию репрезентации в более широком смысле — на теорию знаков. Быть-знаком (Zeichen-sein) также не есть реальный предикат, и это главным образом требует некоторого фундированного акта сознания, возвращения к определенным, нового вида актам с их типологиче­скими свойствами (Aktcharaktere). Лишь они феноменологически зна­чимы, и в отношении этого предиката лишь они составляют реально (reell) феноменологическое.

Ко всем таким "теориям" сразу же относится возражение, что они просто игнорируют полноту сущностно различных способов представле­ния, которые можно обнаружить внутри классов интуитивного и пусто­го представлений посредством чисто феноменологического анализа.