Центр антиковедения
e-mail
2002 © А.В.Петров © Центр антиковедения |
 |
КОММЕНТАРИЙ К ПЕРВОЙ КНИГЕ «НАЧАЛ» ЕВКЛИДА.
ВВЕДЕНИЕ
 [в начало]
 |
Часть II Глава 4 |
 |
 |
4. Таким образом, будем считать, что
геометрия, когда она говорит о круге, диаметре и операциях,
производимых над кругом, учит не о чувственно воспринимаемом
(потому что [стр. 143] она стремится к отвлечению
от него) и не о мысленной форме: круг ведь один, а она
производит свои рациональные построения по отношению к каждому
данному и рассматривая во всех одни и те же свойства; при этом
мысленный круг не подлежит делению на части, а в геометрии —
подлежит. Однако же мы будем допускать, что она усматривает в
нем всеобщее, но только то, какое имеет место в воображаемых
кругах, причем один круг она видит, другой — мысленный —
рассматривает, а относительно третьего производит
доказательства. А именно, мысль, обладая рациональными
построениями, но не обладая силой рассматривать их как сложные
сочетания, разбивает их на простые компоненты и переводит в
другую область рассмотрения, то есть передает их воображению
(которое находится «в преддверии» [прим. 10]), и
уже в нем — или с его помощью — дает о них развернутое знание,
мирясь с отвлеченностью от чувственно воспринимаемого и найдя
воображаемую материю подходящей в качестве восприемницы для
его форм. Поэтому, геометрическое мышление связано с
воображением, и в воображении происходят сложения и разделения
фигур, так что даваемое геометрией знание хотя и является
путем к мысленному бытию, однако не поднимается до него,
поскольку мысль в данном случае взирает на внешнее и
рассматривает его в соответствии с внутренним, пользуется
выявлениями рациональных построений, однако движется при этом
от самой себя во внешнее. Но если бы когда-нибудь — свернув
то, что развернуто в пространстве и рассматривая отображения и
множественное вне образов и как единое —
[стр. 145] геометрическое мышление могло
возвратиться к себе самому, тогда оно узревало бы
исключительно рациональные построения геометрии — неделимые,
внепространственные и обладающие подлинным бытием, каковых
полнотою оно является. И тогда занятия геометрией сами были бы
достойнейшей целью ревностного к ней отношения и поистине
результатом гермесова дара, возводящего нас от некоей Калипсо
[прим. 11] к самому совершеннейшему и опирающемуся
на чистую мысль знанию и освобождающего от образных
представлений, возникающих в воображении. Поэтому подлинный
геометр должен заботиться именно об этом и как к цели
стремиться к пробуждению и к переходу от воображения к чистой
мысли как таковой, отвлекая себя от пространственных
характеристик и аффицируемого ума к мыслительной деятельности,
благодаря которой он будет видеть внепространственно любые
круг, диаметр, вписанные в круг многоугольники, причем будет
видеть все во всем и каждое в отдельности. Потому что ради
этого мы и в воображении показываем круги, вписывающиеся в
многоугольники, и многоугольники в кругах, воспроизводя то,
как неделимые рациональные построения обнаруживаются друг
через друга. И ради этого, таким образом, мы описываем
составление фигур, их возникновение, разделение, а также
положения и построения, в связи с чем прибегаем к воображению
и создаваемым с его помощью пространственным образам, тогда
как форма сама по себе неподвижна, не имеет возникновения,
неделима и совершенно лишена того, что подлежит оформлению.
Однако все то, что пребывает в ней сокровенно,
[стр. 147] выводится в область воображения в виде
пространственных и подлежащих делению на части образов, причем
мысль провоцирует такое проявление формы, мысленная форма есть
то, что проявляется, а то, в чем она проявляется, есть так
называемый аффицируемый ум, развертывающий себя на фоне
нераздельности истинного ума, пространственно отделяющий себя
от непротяженности чистой мысли и придающий себе тот или иной
образ в соответствии со всеми лишенными образа формами и таким
образом становящийся всем, в качестве чего мысль и наличное в
нас неделимое рациональное построение существуют.
перевод Ю.А.Шичалина |
 |
 комментарии |
 |
10
en prothyrois — ср. Plat. Phil. 64с: epi tois tou agathou...
prothyrois. 11 Ср. Гомер, "Одиссея" V 55-147:
Гермес передает нимфе Калипсо приказ богов освободить Одиссея
и позволить ему вернуться домой. Одиссей рассматривался как
символ души, возвращающейся в «дорогую отчизну», уже у Плотина
(Enn. I 6, 8, 18-20).
комментарии
Ю.А.Шичалина | | |