Центр антиковедения
e-mail
2002 © А.В.Петров © Центр антиковедения |
 |
КОММЕНТАРИЙ К ПЕРВОЙ КНИГЕ «НАЧАЛ» ЕВКЛИДА.
ВВЕДЕНИЕ
 [в начало]
 |
Часть II Глава 3 |
 |
 |
3. Таковы эти затруднения, а к тому же и
ПЛАТОН называет геометрические формы постигаемыми в
размышлении, [прим. 3] однако допускает, что они
отвлекают нас от чувственного мира и от чувственного
восприятия пробуждают к уму, хотя — как я сказал — в
размышлении эти рациональные построения являются неделимыми и
выступают вне пространственных характеристик только в той
мере, в какой это свойственно душе. Поэтому если должно
согласовать наши рациональные построения с самими вещами и в
то же время с изложением ПЛАТОНА, проведем следующее
разделение: все всеобщее и единое, охватывающее некоторое
множество, либо обнаруживается в единичном и в нем обладает
наличным бытием, наличествующим нераздельно с этим единичным,
имеющим место в нем и вместе с ним — находясь ли с ним в
совместном движении, или единообразно и неподвижно пребывая;
либо обладает реальностью до множества и является порождающим
множество и придает множеству свое выражение, а также — будучи
само [стр. 135] нераздельно помещенным прежде
всего того, что ему причастно, — уделяет вторичному
разнообразные виды причастности; либо его мысленный образ
создается путем отвлечения от многого и таким образом оно
обладает наличным бытием позднейшего происхождения и в
качестве возникшего позднее сосуществует с множеством.
[прим. 4] Именно в соответствии с этими тремя
видами реальности мы и найдем, я полагаю, что одно обладает
реальностью до множества, другое — во множестве, а третье — по
отношению ко множеству в соответствии с той или иной
категорией.
И поскольку существует три — говоря кратко
— вида всеобщего, рассмотрим различие того, что допускает
причастность, в соответствии с тем, какова его материя. И если
при этом мы примем, что есть два вида того, что причастно, —
чувственно воспринимаемое и обладающее реальностью в
воображении (потому что и материи две, причем одна — у того,
что связано с чувствами, а другая — у воображаемого, — в
соответствии с тем, что где-то говорит и АРИСТОТЕЛЬ), то мы
допустим, что всеобщее, имеющее место во множестве, — двух
видов: [прим. 5] одно — чувственно воспринимаемое,
и ему причастно чувственно воспринимаемое; а другое —
воображаемое, обладающее реальностью во множестве, создаваемом
воображением.
В связи с этим заметим, что воображение
[прим. 6] — в силу того, что оно обладает
способностью создавать образы и обладает реальностью вместе с
телом и в теле — является носителем отображений всегда имеющих
части, раздельных и обладающих определенной формой,
[стр. 137] причем все, что оно познает, обладает
такого рода реальностью. Именно поэтому иногда воображение
решаются называть «аффицируемым умом». [прим. 7]
Однако же, если это ум, — как он может быть аффицируемым и
материальным? И если он действует на основе аффектов, то
правильно ли называть его умом? Ведь уму и умной природе
соответствует неаффицируемость, а сфера аффектов далека от
нее. Впрочем, я думаю, что воображение названо так в силу
желания выявить его срединное положение между самыми высшими и
самыми низшими познавательными способностями: «умом» —
поскольку оно имеет сходство с наивысшими, но в то же время —
«аффицируемым», поскольку оно имеет сродство с низшими.
Способность познавать без очертаний и образов обладает
умопостигаемым в себе самой, ее деятельность направлена на нее
же самое и она представляет собой одно с познаваемым, будучи
при этом чистой от всякого отображения и аффекта, исходящего
от чего-либо другого. А низшие виды познания действуют с
помощью органов чувств и скорее являются результатами
аффектов, воспринимающими знания извне и меняющимися вместе с
познаваемым. Действительно, ПЛАТОН говорит, что таковы
ощущения, возникающие от непроизвольных аффектов.
[прим. 8] Что же касается воображения, то оно,
будучи средоточием в сфере познавательных способностей, хотя и
возбуждается самим собою и само производит подлежащее
познанию, однако же вместе с тем, будучи не вне тела, из
неделимой, жизни переводит все то, что оно познает, в область
раздельного, пространственно протяженного и имеющего
[стр. 139] очертания, и в силу этого все, что оно
ни помыслит, является отпечатком и образом мысли; поэтому оно,
во-первых, мыслит круг пространственно, то есть в качестве
чистого от внешней материи, однако же не без умопостигаемой
материи, которая есть в воображении; и, во-вторых, этот
воображаемый круг не единственный, точно так же как и в
области чувственно воспринимаемого, потому что одновременно с
пространственными характеристиками возникает большее и
меньшее, а также множество кругов и треугольников. Поэтому
если в чувственно воспринимаемых кругах имеет место всеобщее,
которое приводит к тому, что и все они подобны один другому
как получившие реальность в соответствии с единым рациональным
построением, [прим. 9] хотя они и различаются либо
по величине, либо по материалу, то и в воображаемых кругах
есть нечто общее — то, чему все они причастны и в соответствии
с чем обладают одним и тем же образом, но различаются они в
данном случае только одним: воображаемой величиной. В самом
деле, если вообразить несколько концентрических кругов, то
хотя все они обладают наличным бытием в едином нематериальном
подлежащем и в том виде жизни, который неотделим от простого
тела, благодаря пространственным характеристикам умножающего
неделимые сущности, однако же они отличаются по величине и
малости, а также по тому, что одни из них охватывают другие.
Таким образом следует мыслить два вида всеобщего, находящегося
во множественном: одно — в чувственно воспринимаемом, другое —
в воображаемом. Поэтому и круг как рациональное построение
[стр. 141] двояк, и треугольник, и вообще всякая
фигура: одни находятся в умопостигаемой материи, другие — в
чувственно воспринимаемой. А им предшествует — с одной стороны
— мысленное рациональное построение, с другой — природное:
одно обеспечивает реальность и единую форму воображаемых
кругов, другое — чувственно воспринимаемых, — таковыми пусть
будут круговые движения неба и вообще все те, какие производит
природа. При этом следует заметить, что неделимо как
мысленное, так и природное рациональное построение: они
являются пространственными вне пространства, разделенными на
части вне разделения и величинами вне величины, когда речь
идет о бестелесных причинах; и наоборот: они лишены деления на
части в качестве делимых и лишены величины в качестве имеющих
величину, когда речь идет о телесных причинах. Именно поэтому
мысленный круг един, прост и внепространствен, так что сама
величина там лишена величины (потому что все такое там —
рациональные построения без материи) и фигура не имеет
очертаний; в воображении он — подлежащий делению, имеющий
пространственные очертания, не только единый, но единый и
множественный, не только форма, но форма, имеющая место в
определенной материи; а в чувственно воспринимаемом он
обладает меньшей точностью, несет в себе элементы прямизны и
лишен чистоты, какая свойственна бестелесному.
перевод Ю.А.Шичалина |
 |
 комментарии |
 |
3
Ср. Plat. Resp. 527b: геометрическое знание познает вечно
сущее, влечет душу к истине и устремляет философскую мысль к
горнему (apergastikon philosophou dianoias pros to ano...).
4 Таким образом, мы видим, что во втором прологе
Прокл исходит из принципиально другого комплекса проблем, в
основе которого вопрос о том, являются ли математические
сущности результатом абстракции от чувственно воспринимаемого
или же предшествуют ему онтологически. 5 Cardini
(p. 41) сопоставляет с Arist. Met. 1069b15: ditton tо on,
поддерживая пунктуацию Friedlein; Barocius, Schoenberger,
Morrow закрывают скобку после phesi, в результате чего вся
фраза по-гречески читается легче и естественней. Правда,
Аристотель нигде не говорит о yle phantaston, но в оппозиции к
hyle aisthete, как замечает Morrow (р. 4, n. 5), «Proclus'
hyle phantaston is justified, since Aristotle elsewhere (De
an. 433al0) assumes that phantasia is а form of noesis». Ниже
(53) Прокл отождествляет воображаемое и умопостигаемую
материю. 6 См. вступительную статью (разделы о
воображении), а также прим. 12. 7 Arist. De an.
430a24. Morrow указывает (ibid., n. 6), что аналогичная
интерпретация у Прокла в In Tim. I 244, 20 и III 158, 9 Diehl.
Понимание phantasia на основе этого текста из De an. ср. у
Сириана (In Met. М 895b16-17): kalei gar tayten en eteroi
patetikon noyn. 8 Plat. Tim. 42a: aistesin... ek
biaion patematon. 9 В данном случае «единое
рациональное построение» (logos) означает «единое соотношение
[между длиной окружности и диаметром]».
комментарии
Ю.А.Шичалина | | |